Бесклассовое общество

— Скажи, дядь Сёма, почему евреев не любят?

— Дураки потому что. Им бы учиться, а они, вишь — не любят.

— Так чему учиться то? Как людей обирать?

— Да кто же их обирает, если не сами себя?

— Ну вот, вы ссудный процент придумали, а люди ведутся.

— А кто их неволит? Ясно же, как Божий день — Дураково поле, ан нет, несут и закапывают. А коли несут — так чево же старый еврей будет им мешать?

— Да как же им ясно? Ведь им говорят «позволь себе прямо сейчас и будет тебе счастье!».

— А в чём счастье дураку?

— Ну… получить… тьфу, дядь Сёма, заболтал ты меня! Мы вот Маркса снова изучаем, как раньше. А то сейчас КПРФ только за бабки борется и дело это важное возрождать некому. И всех учим, как капитал работает. И когда все поймут, не будет больше ни ссудного процента ни прибавочной стоимости!

— А что будет?

— Будет, дядь Сём, бесклассовое общество.

— Это почему?

— Потому что Маркс так написал, что иначе коммунизма не достичь.

— А что, Маркс ваш, сам видел когда-нибудь бесклассовое общество-то?

— Оно при первобытно-общинном строе было. А потом началось разделение труда и всё испортилось.

— Стало быть, то, что мы тут с тобой мытые и одетые сидим — это, как есть «испортилось»?

— Ну, это был необходимый переходный период развития, а теперь пора вернуться к обществу равенства.

— А в этом обществе равенства детей как делали?

— Как обычно. Не в пробирке же…

— И что, мужики-то не рожали у вас?

— Вот ты к чему клонишь! Ну, это другое — это природой определено.

— Выходит, природой определено разделение труда, а Маркс хочет его отменить?

— Так, ведь, человек — не животное. У него разум есть, понятие осознанной необходимости.

— А женский разум — он тоже, как мужской?

— Ну…

— Давай я тебе помогу: вот ты мужик толковый и у тебя баба есть уже, а нужна ли она была тебе, если бы у неё мозги были копия твоих?

— Да, это было бы немного не то. Одного меня вполне достаточно.

— Вот, то-то и оно. Стало быть и разделение по прежнему есть.

— Но это же не мешает справедливости.

— А справедливость — она в чём?

— От каждого по способностям, каждому по потребностям.

— Значит и способности у всех разные?

— Конечно, разные.

— Стало быть, если разделение труда запретить, то жить людям станет неудобно?

— Хм… выходит что так. Но это разделение не должно порождать неравенства.

— А неравенство, думаешь, из чего возникает?

— Из того, что кто-то начинает пользоваться преимуществом.

— А что такое «преимущество»?

— Преимущество… ну, это когда один может сделать, а другой не может ему запретить.

— Вот, то-то. Потому преимущество — это всё равно, что сила природы. Она тоже действует и никто не может её запретить.

— И что?

— А то, что различие способностей — это сила природы и она подталкивает к разделению труда. А если труд раздельный, всегда кто-то может сделать то, что другой не может запретить.

— Но когда люди будут подкованы и увидят эти действия, они смогут этому помешать!

— Как же они этому помешают, если мы уже с тобой обсудили, что запретить это нельзя?

— Ну и к чему ты ведёшь?

— К тому, что запретить нельзя, но можно использовать.

— Как?

— Так ведь каждый может что-то такое, что другой запретить не может.

— И что может сделать пролетарий, когда все деньги у капиталиста?

— Накапливать то, над чем деньги не имеют власти.

— Например?

— Например — отношения.

— И что они дадут?

— Всегда будешь на плаву, всегда можешь обратиться к друзьям, будешь гораздо полезнее для всех, чем один-одинёшенек.

— Отношения можно разрушить деньгами.

— Когда отношений много — невозможно.

— Вот так просто — взять и начать заводить отношения?

— Совсем не просто. Отношения — это когда ты людям помог, добро сделал,  а вместо денег взял дружбу.

— Непросто. А кушать на что?

— Могу кредит дать.

— Шутишь?

— Ну а сам, как думаешь?

— Но ведь без бесклассового общества коммунизма не построить?

— Может быть с коммунизмом что-то не так?

— Как же не так? Должно же быть общество справедливости.

— Общество справедливости быть должно. Но если с коммунизмом что-то не так, то должно это общество быть каким-то другим.

— Хочешь сказать, что вот ты умнее Маркса?

— Да не, Маркс умным мужиком был. И Энгельс — тоже. Они закон единства и борьбы противоположностей не зря на флаг подняли. Но если он — основа их диалектики, то как же общество может быть бесклассовым?

— Хочешь сказать, что в обществе всегда будет два класса?

— Два и евреи.

— В смысле? В диалектике же два начала борются?

— Два борются, а третье за единство отвечает.

— И что это значит?

— Посредничает.

— Но это же зло!

— Зло — это не понимать законов природы. Вот учишь вас, дураков, учишь…

— Но ведь получается, что посредник все сливки снимает.

— Он не снимает — ему само достаётся.

— Это нечестно.

— Вот, если ты у костра сидишь, огонь полешками кормишь, а сам теплом греешься. И полешки хотят весело трещать и огню пища есть, а тепло… оно будет здесь — не важно, присядешь ты погреться, или нет.

— Но ведь ты полешки подбрасываешь.

— Так ведь они сами гореть хотят. Это выбор. Вступать в борьбу или посидеть у костра.

— Ну хорошо. А можно сделать так, чтобы всем польза была, а не только посредникам?

— Можно. Но от посредников это мало зависит.

— Почему?

— Потому что те, кто борется не хотят мира. Я тебе не зря сказал, что полешки сами хотят гореть. И они себя для этого специально высушивают. Обдумай пока, а там, глядишь, и до этого вопроса доберёмся.